Неточные совпадения
[Текст начинается с новой страницы, начало
фразы в рукописи отсутствует.] — …хлебом в местах, где голод; я эту
часть получше знаю чиновников: рассмотрю самолично, что кому нужно.
Он прочел все, что было написано во Франции замечательного по
части философии и красноречия в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания в истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог в разговоре прилично умолчать или сказать несколько общих
фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
Клим Иванович тоже слушал чтение с приятным чувством, но ему не хотелось совпадать с Дроновым в оценке этой книги. Он слышал, как вкусно торопливый голосок произносит необычные
фразы, обсасывает отдельные слова, смакует их. Но замечания, которыми Дронов все
чаще и обильнее перебивал текст книги, скептические восклицания и мимика Дронова казались Самгину пошлыми, неуместными, раздражали его.
«Интересно: как она встретится с Макаровым? И — поймет ли, что я уже изведал тайну отношений мужчины и женщины? А если догадается — повысит ли это меня в ее глазах? Дронов говорил, что девушки и женщины безошибочно по каким-то признакам отличают юношу, потерявшего невинность. Мать сказала о Макарове: по глазам видно — это юноша развратный. Мать все
чаще начинает свои сухие
фразы именем бога, хотя богомольна только из приличия».
Он не обращал внимания, так, как это делает большая
часть французов, на то, что истина только дается методе, да и то остается неотъемлемой от нее; истина же как результат — битая
фраза, общее место.
Ездила она таким образом да ездила — и добилась своего. Хотя ученье, по причине
частых кочеваний, вышло несколько разношерстное, а все-таки года через два-три и Мишанка и Мисанка умели и по-французски и по-немецки несколько ходячих
фраз без ошибки сказать, да и из прочих наук начатки усвоили. Им еще только по десятому году пошло, а хоть сейчас вези в Москву да в гимназию отдавай.
И вдруг гигант подымается во весь рост, а в высоте бурно проносится ураган крика. По большей
части Рущевич выкрикивал при этом две — три незначащих
фразы, весь эффект которых был в этом подавляющем росте и громовых раскатах. Всего страшнее было это первое мгновение: ощущение было такое, как будто стоишь под разваливающейся скалой. Хотелось невольно — поднять руки над головой, исчезнуть, стушеваться, провалиться сквозь землю. В карцер после этого мы устремлялись с радостью, как в приют избавления…
Ma chère Catherine, [
Часть письма — обращение к сестре, Е. И. Набоковой, — в подлиннике (весь этот абзац и первая
фраза следующего) по-французски] бодритесь, простите мне те печали, которые я причиняю вам. Если вы меня любите, вспоминайте обо мне без слез, но думая о тех приятных минутах, которые мы переживали. Что касается меня, то я надеюсь с помощью божьей перенести все, что меня ожидает. Только о вас я беспокоюсь, потому что вы страдаете из-за меня.
Частое повторение этой
фразы подействовало на меня раздражительно.
Признаюсь, в эту минуту я готов был разорвать эту женщину на
части! Вместо того чтобы честно ответить на вопросы, она отделывается какими-то общими
фразами! Однако я сдержался.
Это было письмо Фортунатова к предводителю моего уезда. Касающаяся до меня
фраза заключалась в следующем: «Кстати, к вам, по соседству, приехал помещик Орест Ватажков; он человек бывалый за границей и наверно близко знает, как в чужих краях устраивают врачебную
часть в селениях. Прихватите-ка и его сюда: дело это непременно надо свалить к черту с плеч».
«Была, не была», — подумал он и смело повторил последнюю
часть немецкой
фразы: «Nichts fur den Kamm!» [Покороче (нем.).]
Князь принялся, наконец, читать. Елена стала слушать его внимательно. Она все почти понимала и только в некоторых весьма немногих местах останавливала князя и просила его растолковать ей. Тот принимался, но по большей
части путался, начинал говорить какие-то
фразы, страшно при этом конфузился: не оставалось никакого сомнения, что он сам хорошенько не понимал того, что говорил.
Самая изолированность этой
фразы, ее
частое, буквальное, автоматическое повторение уже должны были навести на мысль, что либеральничать так отчетливо и притом так одноформенно может только такой человек, который, несомненно, находится под гнетом временного ошеломления.
Лидия. Да, хорошо вам говорить, когда у вас всякое чувство давно уже сделалось только
фразой. У вас в жизни было столько практики по этой
части, что вы умеете владеть собой во всяком положении. А вы представьте неопытную девушку, у которой чувство проснется в первый раз, — ее положение очень трудно и опасно.
Трещина между мною и моими товарищами залегала все глубже. Прежде я ценил в Крестовоздвиженском его прямоту, грубую непосредственность и какое-то непосредственное чутье правды. Мне казалось, что он
чаще других и скорее меня находит направление, в котором лежит истина, не умея доказать ее. Поэтому его последняя
фраза, сказанная с грубой и взволнованной экспрессией, залегла все-таки у меня в душе… Скептицизм?.. Разве то, что теперь во мне, скептицизм? Но я не сомневаюсь, я так ощущаю.
Нужно знать, что Акакий Акакиевич изъяснялся большею
частью предлогами, наречиями и, наконец, такими частицами, которые решительно не имеют никакого значения. Если же дело было очень затруднительно, то он даже имел обыкновение совсем не оканчивать
фразы, так что весьма часто, начавши речь словами: «Это, право, совершенно того…», а потом уже и ничего не было, и сам он позабывал, думая, что всё уже выговорил.
По временам он произносил целые длинные
фразы на каком-то непонятном, вероятно, остяцком языке, а иногда, нисколько не изменяя молитвенной интонации, произносил скверные ругательства, как будто и они составляли
часть его культа.
По голосу и движениям вошедшего заметно было, что он находился в сильно возбужденном состоянии. Точно испуганный пожаром или бешеной собакой, он едва сдерживал свое
частое дыхание и говорил быстро, дрожащим голосом, и что-то неподдельно искреннее, детски-малодушное звучало в его речи. Как все испуганные и ошеломленные, он говорил короткими, отрывистыми
фразами и произносил много лишних, совсем не идущих к делу слов.
Вообще
фраза, как бы она ни была красива и глубока, действует только на равнодушных, но не всегда может удовлетворить тех, кто счастлив или несчастлив; потому-то высшим выражением счастья или несчастья является
чаще всего безмолвие; влюбленные понимают друг друга лучше, когда молчат, а горячая, страстная речь, сказанная на могиле, трогает только посторонних, вдове же и детям умершего кажется она холодной и ничтожной.
Вошел высокий мужчина, довольно полный, но еще статный, средних лет; в осанке его и походке видна была какая-то спокойная уверенность в собственном достоинстве; одет он был, как одевается ныне большая
часть богатых помещиков, щеголевато и с шиком, поклонился развязно и проговорил первую представительную
фразу на французском языке. Князь просил его садиться и начал с того, с чего бы начал и я.
Изредка он останавливался на секунду, чтобы набрать в грудь воздуха, и тогда начальное слово следующей
фразы он произносил с большой растяжкой, театрально удваивая согласные звуки, и лишь после этого, точно приобретя необходимый ему размах, с разбегу сыпал
частой дробью непонятных звуков, «Ак-кискимен, обитаяй в тайных…», «Ик-кам-мень его прибежище заяцам тра-та-та-та…» вырывалось отдельными восклицаниями.
Вас неоднократно звали в дом; хозяйка дома, через своих друзей и знакомых, давно изъявляла желание видеть вас в своей гостиной. Вы являетесь. Хозяйка дома по большей
части дама средних лет. Она предлагает вам стул подле себя; вы садитесь. После обычных общеупотребительных
фраз, начинается разговор об искусстве; вы артист, нельзя же иначе!
Не помню, случилось ли мне проговориться, — помню только чрезвычайно отчетливо
часть нашего разговора, бывшего тотчас после обеда в парке акционерного дома, и где Гончаров сам, говоря о способности писателя к захватыванию в свои произведения больших полос жизни, выразился такой характерной
фразой, и притом без малейшего раздражения...
Официальные известия дают лишь тактические и стратегические абрисы, не разъясняя для непосвящённых суть часто загадочных
фраз, — да этого разъяснения и теперь нельзя требовать, — а между тем японская и
часть заграничной прессы трубят о мнимых победах японцев.
На недалекие, а
чаще недозрелые умы молодежи, поток громких
фраз Мечева производил действие, граничащее с действием гипнотизма, и многие представители этой молодежи благоговели перед ним, считая его чуть не пророком, не предвестником «новых веяний».
Левая
часть нижнего этажа была совершенно скрыта от постороннего глаза, шторы на окнах были всегда спущены, а перед дверью, ведшею из громадных сеней с шестью колоннами в эту половину, всегда в кресле сидел седой швейцар, встававший при входе посетителя и неизменно повторявший одну и ту же
фразу...